Физика прошла под знаком непрерывных переглядываний и записочек. Почерк у господина Портоса был ровно такой, каким его Дюма-отец упомянул в книге: крупный, прыгающий и довольно неряшливый. Гелевая ручка в его широкой, крепкой ладони смотрелась жалко и нелепо.
Оба больше строчили записки, чем записывали то, что диктовала физичка.
"Как у вас дела?"
"Все хорошо".
"Только у вас или у всех тоже?"
"У всех тоже".
"Все в нашей школе?"
"Да, все. Эля, называй меня на "Ты". Я не чиловек что ли?"
Элька хитро стрельнула глазами в сторону своего соседа, взяла из прозрачного пенальчика красную ручку и исправила "чИловек" на "человек".
"Предираишься?"
Красная ручка тут же исправила ошибки в слове.
"Чучело! И как ты на русском упражнения делать будешь?"
"Дашь списать!".
Элька не удержалась и фыркнула в кулак. Господин Портос... то есть Дима, сидел с самым невозмутимым видом. Если бы у него были настоящие, прежние мушкетерские усы, он бы наверняка молодцевато подкрутил их. Сейчас же он ограничился тем, что нарисовал на листке в клеточку букетик цветов и придвинул бумажку к Элькиному локтю.
Сорок пять минут прошли незаметно. Физика пролетела мимо ушей, ничуть не задержавшись в сознании. Эльку не волновало не только содержание урока, но и понимающие взгляды одноклассников.
Ну и что? Ну, решили, что она влюбилась! И пусть!
Звонок на перемену прозвучал как волшебная музыка.

Найти двух человек из разных классов во время семиминутной перемены - дело не слишком простое. Выяснилось, что 11 "А" (физико-математический, куда попал господин граф) сидит на спаренной алгебре и вовсе на перемену не выходил, а  10 "Б" (гуманитарный, куда попал господин почти аббат) первые два урока проводит в музее.
Пришлось несолоно хлебавши идти на историю. Затем - на геометрию.
На геометрии Портос неожиданно блеснул, сумев подсказать Эльке правильное решение задачи. Впрочем, это можно было считать "выплатой долга": на истории Элька приложила немало усилий для того, чтобы новенького не потащили к доске отвечать параграф, который он не знал. Выяснилась любопытная вещь: все даты господин дю Валлон запоминал моментально. Но исторические события в его голове укладывались в весьма странной форме. Он мог помнить что-то второстепенное, зато забывал о сути дела напрочь. Элька подловила себя на мысли о том, что вполне свободно общается на "ты" со своим новым соседом. Иногда он казался ей обычным мальчишкой. Увалень. Соображает туговато, но зато добрый и милый. На медвежонка похож.
Кажется, примерно такого же мнения были и остальные девчонки, которые с любопытством поглядывали на новичка. Портос уже успел разболтать о себе достаточно, чтобы вызвать пристальный интерес: разрядник по вольной борьбе, родители - геологи, по полгода в тайге; вот и сейчас родителей в городе нет, он живет у бабушки. Про тайгу и экспедиции господин дю Валлон рассказывал столь вдохновенно, что поневоле верилось. Хотя Элька подозревала, что Нина Николаевна просто дала тому почитать какую-то книгу на нужную тему. Ерунда: девчонки сидели, развесив уши, а мальчишки откровенно прислушивались.

После геометрии Элька поняла, что популярность ее соседа настолько велика, что Портоса из класса просто не отпустят. Оставлять его одного ей не хотелось (вдруг ляпнет что-то не то по простоте душевной, проговорится о том, кто он есть на самом деле), потому пришлось сидеть и слушать вместе с остальными.
Портос не говорил, а вещал. Перебравшись в кабинет литературы, девчонки расселись на первые парты и приготовились  задавать вопросы. Про кедровые орехи величиной с человеческую голову. Про густую тайгу. Про коварных медведей, которые приходили к поселку. Про все, что внушает городским жителям невольный трепет и одновременно возбуждает любопытство.
Литературу вела Нина Николаевна, потому подвохов на ее уроке ждать не стоило совершенно. Одного строгого взгляда учительницы оказалось достаточно, чтобы господин дю Валлон смущенно покраснел до ушей и сказал виновато: "Ну... я потом расскажу еще!". Нехотя расселись по своим местам, урок начался.
- Ну, ты и врать! - прошипела Элька.
Ей ничего не ответили. Портос сидел тише воды, ниже травы. Элька дулась на него до тех пор, пока под ее локоть не подпихнули карамельку в прозрачной бумажке.
Элька фыркнула, но карамельку взяла. Как на такое милое чучело сердиться!

***

После четвертого урока старшеклассники бегали в столовую перекусить. У буфета толклись страждущие, на раздаче громыхали подносами те, кто брал полный обед. Таковых было предостаточно: кормили дешево и вкусно.
Господина де Ла Фера из толпы вычислил Портос. Элька бы ни за что на свете не узнала Атоса!
Господин де Ла Фер делал два дела: неторопливо отпивал мелкими глотками чай из стакана, и попутно проглядывал какой-то учебник.
- Здравствуйте, дорогой друг! - поприветствовал его Портос.
- Здравствуйте! - отозвался граф. - Присаживайтесь.
Портос поставил на стол свой поднос и уселся напротив.
Элька забыла про обед. Она зачарованно смотрела на Атоса. Одно дело - взрослый мужчина, один из любимых книжных героев, эталон благородства. Это что-то недоступное... к тому же (к счастью!) книжное. Даже когда при первой встрече они разговаривали, Элька ни на секунду об этом не забывала, а потому лишь молча восхищалась. Теперь же господин граф был опасен необычайно. Потому что... ну... уже не взрослый, а такой же школьник. Ну и что, что ему наверняка есть семнадцать лет? Как раз это обстоятельство делало Атоса особенно привлекательным. Сколько раз Элька тщетно пыталась представить, как граф выглядел в свои семнадцать!
Блистательно выглядел. Просто невероятно красивый, большеглазый молодой человек в строгом классическом костюме-двойке, при галстуке, в светлой рубашке. Очень серьезный, разве что Эльке улыбнулся по-дружески. Лучше бы он этого не делал! Элька, едва взглянув в его темно-голубые глаза, почти задохнулась от избытка чувств и почувствовала, что у нее страшно кружится голова.
"Не влюбиться! Не влюбиться!" - повторяла она сама себе, чувствуя, что все-таки влюбляется. Влюбяется с каждой секундой и ничего поделать с собой не может.
- Что читаете? - спросила она... нет, не спросила, а проблеяла дрожащим голосом. Потому что говорить с ЭТИМ СОВЕРШЕНСТВОМ было неимоверно трудно.
Совершенство слегка вздохнуло и привычно пожало плечами:
- Физика.
- А почему не в гуманитарный? - ужаснулась Элька. - Физико-математический - это же крокодилы!
- Вполне милые дети. И девчонок только двенадцать человек. Из них трое просто помешаны на учебе, так что все очень хорошо.
"Все двенадцать влюбятся в тебя как миленькие! И остальные - тоже! Тебя НИКОМУ показывать нельзя! Это круче, чем голливудские кинозвезды, даже все вместе взятые!" - в отчаянии думала Элька, не в силах оторвать взгляда от лица Атоса.

Нарушать дисциплину не пришлось.
Семиклассник д`Артаньян... ой... то есть Шурик Хачатрян как раз выходил из дверей с грозной табличкой "Приемная". Он был багровым от избытка чувств (но не от смущения!), и не удержался от соблазна пнуть дверь ногой. Завидев приятелей и Эльку, он принял самый независимый вид и заложил руки за ремень, который поддерживал широченные реперские штаны на тощей талии.
- Чего, струсили? - спросил он. И очень подозрительно шмыгнул носом. Кажется, ему хотелось плакать от обиды или от злости, но ситуация не позволяла.
- Петух ты гасконский! - грустно сказала Элька. - Мы тут переволновались за тебя, а ты...
Шурик оглядел всю компанию своими жгуче-черными глазами.
- Я сам переволновался! - виновато сказал он. - Ну, кто ж знал, что училка так мышей боится!
- Ты откуда мышь взял? И зачем? - начал допытываться Портос.
- Я ненадолго... из живого уголка... мы поспорили с пацанами, что я не побоюсь в руках мышь принести! Я и принес, только тут урок начался. Я ее в портфель спрятал. А она убежала. И к первой парте...
- Понятно... - вздохнула Элька. - Зачем спорил?
Д`Артаньян... то есть Шурик... засопел громко. Но врать не захотел.
- Она белая была... мышь. Вот я и подумал: кто-то испугается сильно, и мы снова станем взрослыми.
- Зачем? - обалдел Портос.
Шурик еще раз шмыгнул носом.
- Учиться не хочу. Мне еще тогда это надоело, когда я в настоящем детстве учился!
- Считай, что выполняешь боевое задание! - неожиданно даже для себя скомандовала Элька. - В особо трудных условиях! И учись так же, как дерешьс, то есть здорово!
Шурик задумался. Наконец, лицо его просветлело.
- Хорошо. Постараюсь! - сказал он с таким видом, с каким Буратино из сказки мог обещать папе Карло "Я буду умненьким и благоразумненьким!".
Прозвенел звонок. Потому каждый оставил комментарии при себе, и по-военному четко вся пятерка разбежалась по классам.