Планше и три мушкетера

Рецензия на фильм «Три мушкетера» 1953 г.

Режиссер – Андрэ Юнебель
Сценарий – Мишель Одиа
Атос – Жан Мартинелли
Портос – Джино Керви
Арамис – Жак Франсуа
Д'Артаньян  - Жорж Маршаль
Планше – Бурвиль
Ришелье – Рено Мари
Миледи – Ивонн Сансон
Констанция – Даниэль Кодэ
Людовик XIII – Луи Арбессье
Рошфор – Жан-Марк Тенберг
Вард – Жак Падерес
[реклама вместо картинки]
На протяжении тридцатилетней карьеры в кино Андре Юнебель испытывал наибольший интерес к  двум жанрам - комедийному и историко-приключенческому. Он открыл для кино Луи де Фюнеса, сняв его в трилогии о Фантомасе. Он сделал Жана Маре мегазвездой жанра «плаща и шпаги» («Горбун», «Тайны Бургундского двора», «Капитан», «Парижские тайны»). И он же делит с Юнгвальд - Хилькевичем первое место в мире по количеству фильмов, снятых по романам Дюма. Юнебель экранизировал «Графа Монте - Кристо», «Жозефа Бальзамо», а к «Трем мушкетерам» обращался целых два раза, сняв еще и милейшую пародию «Четыре мушкетера Шарло».

Этот же фильм назывался во французском прокате «Трое против кардинала», но правильнее было бы назвать его «Планше и три мушкетера». Потому что сценарий картины писался с расчетом на одну звезду – Бурвиля. Этот превосходный актер и певец, взявший в качестве творческого псевдонима название деревни, где он родился, стал лицом французского кино 50-60-х годов. У Юнебеля из фильма в фильм он играет фактически только одну роль – смешного слугу, но уж это амплуа эксплуатируется в полную мощь его таланта.

Чтобы усилить пародийную, насмешливую интонацию фильма, Юнебель использует прием, который, насколько мне известно, никто кроме него не применял – вводит закадровый голос рассказчика. Слушать эти остроумные комменты – одно удовольствие.

Есть еще кое-что, что отличает эту экранизацию от всех других. Такого вы не увидите больше нигде! Миледи у Юнебеля – брюнетка! Сложно сказать, почему режиссер принял такое оригинальное решение, но Ивонн Сансон, даже несмотря на то, что играть ей было почти нечего – из сценария выбросили всю линию с местью миледи, Ла Рошелью и казнью – все же запоминается как яркая и образная актриса.

Бурвиль раскрывает в фильме весь свой комический диапазон. В ход идет все: шутки, придуманные самим Дюма (как с помощью лассо можно пополнять запасы провизии и выпивки),


пантомима,

комические драки, чаплинские потасовки,


острые политические выпады («А обо мне опять все забыли. Я знаю этот вечный напев: «Ты поужинаешь завтра!» Это уже начинает надоедать! Им плевать на нас! Пора создать профсоюз слуг!»), и даже классические трюки со швырянием торта в физиономию.


Правда, на фоне своего слуги совершенно потерялся д'Артаньян (Жорж Маршаль). К сожалению, приходится констатировать, что в  исполнении Маршаля д'Артаньян выглядит эдаким картонным героем, бездумно размахивающим шпагой и изрекающим банальности на каждом шагу.

Зато безусловным плюсом картины стал выбор сильного драматического актера Жака Франсуа на роль Арамиса. Он появляется крупным планом всего в нескольких эпизодах, но при этом умудряется раскрыть сущность своего героя, несколькими яркими мазками показав его речь, манеры, стиль поведения.  По моему мнению, это один из самых лучших Арамисов.  Учитывая время создания фильма, я склоняюсь к мысли, что именно с Франсуа установилась киношная традиция делать Арамиса блондином.


Очень интересно выглядит парочка Рошфор – де Вард (Жан-Марк Тенберг и Жак Падерес). Их соперничество в службе кардиналу и в борьбе за благосклонность миледи, постоянные пикировки и кисло-сладкие шуточки позволили актерам вывести своих героев из плоскости «врагов вообще», придать им индивидуальные черточки. Особенно мне понравилась сцена, где мушкетеры обыгрывают в кости подчистую шулера – де Варда, пользуясь его же методами.


Нельзя также не отметить отличные костюмы, жизнеутверждающую музыку и великолепные натурные съемки. Впрочем, это всегда было сильной стороной французских фильмов.
Несмотря на то, что вышедший на экраны десять лет спустя фильм Бернара Бордери бесспорно  сильнее, насмешливая экранизация Андре Юнебеля не потеряла своего очарования и пятьдесят лет спустя. Рекомендовано к просмотру всем правоверным мушкетероманам.

Искренне ваш,
Матье де Морг

Отредактировано Матье_де_Морг (2008-01-28 17:59:22)

Мой разум предпочел несчастия отрадам…

О Теофиле де Вио

Уинстон Черчилль когда-то сказал о великом математике Алане Тьюринге, который щелкал как орешки самые головоломные немецкие шифры и коды: «Я не утверждаю, что благодаря Тьюрингу мы выиграли войну. Но без Тьюринга мы бы ее проиграли».  Вот так и с Теофилем: я не говорю, что он  - родоначальник эпохи барокко, но без него барокко бы не было. Глава французского либертинажа, скептик, сатирик и насмешник, Вио стал одним из самых мощных  поэтов и мыслителей, как водится, не оцененных при жизни по достоинству.
Родился Теофиль( так он обычно называл себя в стихах) в 1590 году в Ажене, в дворянской семье гугенотского вероисповедания. И с юности отличался вольнодумством, непокорностью, непохожестью. А все эти качества отнюдь не способствовали выживанию  в бурном XVII веке. Приехав в 1610 г. в Париж, Теофиль нашел себе покровителя в лице герцога Монморанси. Однако довольно скоро вольнодумные убеждения и богемный образ жизни молодого поэта стали причиной немилости к нему королевы Марии Медичи, которая, как известно, любила строить из себя ярую католичку.
В своих стихах Вио продолжает традиции поэтом Плеяды, то есть Ронсара сотоварищи. Он смело выступал против Малерба, Гомбо и других поэтов, пользовавшихся покровительством власти, которые стихи Ронсара объявляли пошлостью и восхищались только древними поэтами. Теофиль называл подражание древним авторам воровством и призвал к отказу от литературных архаизмов: язык, заявлял он, должен быть ясным, точным и выразительным. Жаль, не дожил он до появления голубой гостиной мадам Рамбуйе с ее прециозным языком (см. «Газетт» №5 за декабрь 2007 г.), а то бы непременно устроил бы там теракт.
В лирике Теофиля де Вио (он был и прозаиком и драматургом, автором известной трагедии «Пирам и Тисба») своеобразно сочетаются черты восходящей к ренессансным традициям реалистичности и чисто барочной утонченной чувствительности. Любовные стихи де Вио необычны для его времени. Им чужда манерность:

Моя душа мертва, в ней живо лишь страданье,
С тех пор как должен быть я вдалеке от вас,
И если б я не жил надеждой на свиданье,
Уже давно б настал моей кончины час.

Два месяца пути – как бесконечно долго!
Меня любовь и честь ведут по городам:
Быть с принцем и служить ему – веленье долга,
Веление любви – скорей вернуться к вам.

В стихах Теофиля де Вио звучат отголоски истинной страсти, горячих порывов воспламененной и упоенной красотой чувственности, неподдельных страданий:

Хочу я от любви найти во сне покой,
Но бодрствуют и мысль, и зренье до рассвета;
Все ж миновала ночь мучительная эта –
И мне не верится, что я еще живой.

Насущный хлеб души – кто знает, где и  в чем?
Когда-то Митридат питался только ядом,
И кровью – Лестригон, как ныне я – огнем.

В 1620-х годах лирика Т. де Вио все более интеллектуализируется, наполняясь философским и публицистическим содержанием. В ней находит захватывающее по своей эмоциональной силе выражение личной драмы поэта.

Существа в обличье странном
У природы не в чести:
Редки встречи с великаном,
Трудно карлика найти.

Редко высшее блаженство,
Редок час великих мук,
И так мало совершенства
В том, что видим мы вокруг.

В 1619 г. Теофиль де Вио был выслан из Франции и некоторое время прожил в Англии. По возвращении на родину он принял католичество в мимикрических целях, однако в 1622 г. иезуиты организовали жестокую травлю поэта и добились его ареста, приписав ему одному издание сборника "Сатирический Парнас", хотя в нем содержались и стихи других поэтов-вольнодумцев.
По обвинению в безнравственности и неверии в бога Теофиля де Вио приговаривают к публичному покаянию и сожжению.
Еще два года он томился в тюрьме Консьержери в ожидании окончательного приговора, который был вынесен в 1625 г. и заменял смертную казнь вечной ссылкой. Преследования и тюрьма подорвали силы поэта.

Ворон каркает зловеще,
Мрак сгустился предо мной,
Пересек мне зверь лесной
Путь-дорогу, конь трепещет,
Спотыкается мой конь,
Грянул гром, сверкнул огонь,
Мой слуга исчез в тумане…
Смутный призрак вдруг возник,
Слышу я Харона крик,
Вижу бездну под ногами.

Он умер через год после своего освобождения. Но прожил свои короткие тридцать семь лет с гордо поднятой головой, незаткнутым ртом, неподломленными коленями. Он не изменял себе, не продал своих убеждений, не унижался и не пресмыкался перед сильными мира сего, как это делали (и делают) многие из его коллег.
Кто прожил жизнь трагически – тот истинный поэт…

Марк Антуан де Сент-Аман

Отредактировано МэтрдеСент-Аман (2008-01-28 18:57:33)